Дерзкие мечты. Страница 1

Дженнифер Блейк

Дерзкие мечты

1

В парфюмерном магазине царили полумрак и тишина. Сквозь передние окна внутрь проникал свет уличных фонарей, в глубине салона слабо светилась люстра венецианского стекла. Густые тени заполняли углы и пространства под сияющими стеклами витрин прилавков. Мягкий полумрак скрывал вход в рабочие помещения позади салона. Джолетта Керес не стала включать свет. Она закрыла за собой входную дверь и торопливо повернула старинный латунный ключ в замочной скважине. Вынув ключ, девушка замерла, прислушиваясь.

Снаружи отчетливо были слышны звуки шагов. По мере приближения они замедлились, а потом и вовсе затихли. Джолетта прильнула лицом к старинному волнистому стеклу входной двери рядом с прикрепленным к ней похоронным венком с черной лентой, стараясь разглядеть стоявшего в тени аркады человека, но могла различить лишь очертания высокой мужской фигуры.

Сердце учащенно забилось у нее в груди. Хотя в магазине было темно, ей казалось, что снаружи ее хорошо видно. Девушке захотелось убежать, спрятаться, но ноги как будто приросли к полу. Она так сильно сжала ключ в руке, что его фигурные края глубоко впились в ладонь.

Мужчина снаружи стоял неподвижно. Он не пытался спрятаться и, казалось, намеренно смотрел прямо на Джолетту пристальным взглядом. В развороте его плеч чувствовались сдерживаемая сила и настороженность.

Джолетта не имела представления, как долго он следовал за ней. Она заметила его на последнем перекрестке перед магазином. Но тогда она подумала, что он просто идет с ней в одном направлении. Он не делал попытки сократить расстояние между ними, однако что-то в его размеренном шаге, подлаженном к ее темпу, настораживало. Об опасностях Французского квартала Нового Орлеана в ночное время она слышала много раз, хотя столкнулась с подобной проблемой впервые.

Почувствовав боль в глазах от напряженного всматривания в темноту под аркадой, Джолетта на мгновение сомкнула веки, чтобы снять напряжение. Когда она снова открыла глаза, тротуар был пуст.

Человек исчез.

Прижавшись лбом к стеклу, Джолетта пробормотала про себя проклятие. Она не была уверена, что против нее замышлялось что-то плохое, но все же облегчение было столь велико, что девушка почувствовала слабость в коленях. И в то же время эта недолгая игра в кошки-мышки, которую затеял с ней незнакомец, вызвала у нее негодование.

А может быть, все это лишь плод ее воображения? Ничего удивительного, ведь в последние дни на нее свалилось так много волнений, что она стала неадекватно реагировать на события.

И все же вряд ли.

Джолетта глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В полумраке комнаты витал знакомый аромат, напоминая о чем-то родном и любимом. Она медленно повернулась, пытаясь унять пронзившую ее боль утраты.

Мими. Это ее запах. Он был неразрывно связан с бабушкой, Анне Перин. Насыщенная гамма ароматов всегда исходила от одежды пожилой женщины, от мягкого белого крепа ее кожи, от серебристых волн ее волос. Этот запах стал такой же неотъемлемой ее частью, как и лучистая улыбка, и имя Мими, которым называла ее Джолетта в детстве. Он заполнял помещения наверху, где прожили свою жизнь четыре поколения женщин семьи Фоссиер, владевших магазином. За долгие годы этот крепкий запах впитался в складки штор и ковры, проник в закрытые ящики и трещины старинной мебели, пропитал даже штукатурку стен и дерево полов. Мими любила постоянное присутствие аромата духов. Ей повезло, говорила бабушка, что она живет среди душ цветов.

На похоронах Мими цветов было тысячи, их принесли ее друзья и партнеры, представители различных гражданских, общественных и благотворительных организаций, которым Мими помогала на протяжении всей своей жизни в Вие-Карре, как называли Французский квартал потомки креолов. Запах цветов, смешавшись с ароматами благовоний во время отпевания усопшей в соборе Святого Людовика, наполнил теплый влажный воздух, шевеливший седой мох на могучих дубах кладбища во время погребения Мими в семейной усыпальнице Фоссиеров. Все знали, как сильно Мими любила цветы; это было традицией женщин их семьи, как и владение парфюмерным магазином.

Джолетта тряхнула головой, желая отогнать видения. Она не будет думать о таких вещах. Выпрямившись, она направилась в глубь магазина.

Джолетта ступала уверенно, этот дом стал частью ее жизни, она с детства знала каждый его уголок и могла бы пройти по нему даже в кромешной темноте. Она помнила, какой оттенок голубого цвета имели стены. Однажды она перевернула вот этот столик на колесиках, на котором стояли украшенные лентами корзиночки с мылом и ароматическими смесями; это случилось в одно дождливое воскресенье во время игры в салки с двоюродным братом Тимоти и сестрой Натали, когда они были еще детьми. В этих старинных шкафах с украшенными кружевами полками, уставленными флаконами духов разных размеров, форм и расцветок, она вытирала пыль, что являлось ее обязанностью с двенадцатилетнего возраста. Первые уроки составления духов были преподаны ей в день ее тринадцатилетия, для чего использовали эссенции из закупоренных флакончиков коричневого стекла, стоявших вот на этой тележке для торговли вразнос. Вот об этот старый потертый ковер она споткнулась и подвернула ногу, когда первый раз надела туфли на высоком каблуке. А на этом старом диване из красного дерева, обтянутом кремовым в темную полоску шелком, она выплакивала свое горе после разрыва помолвки, длившейся четыре года.

Магазин был неотъемлемой частью ее воспоминаний, как хороших, так и плохих; он стал центром жизни с тех пор, как она переехала жить к Мими после гибели родителей: их машина скатилась с шоссе во время сильной грозы и упала в канал. Иногда ей казалось, что именно по этой причине ей так сильно хотелось уйти из этого дома после окончания колледжа. Она устала от постоянного запаха духов, заполняющего каждый момент ее жизни.

Ей хотелось независимости и самостоятельности, она должна была избавиться от заботливой, любящей опеки над каждым ее движением, мыслью, настроением. Она хотела тогда доказать, что не нуждается ни в ком: ни в Мими, ни в других пожилых женщинах, работавших в магазине и заменивших ей родителей, ни тем более в своем бывшем женихе. По этой причине полгода назад она перебралась в квартиру, снятую поближе к научной библиотеке, в которой она работала историком, и подальше от Вие-Карре.

Джолетта дошла до двери в глубине магазина, ведущей в рабочую комнату, где изготовляли духи. Здесь запах духов был еще сильнее; он исходил от сотен стеклянных сосудов, сверкающими рядами выстроившихся на полках вдоль стен. В центре помещения находился рабочий стол с глубокими полками под столешницей, на которых стояли большие старинные тетради в кожаных переплетах, а также новые, покрытые пластиком. Эти тетради содержали сотни формул духов с определенными названиями, предлагаемых потребителям многие-многие годы, но большинство духов изготовлялось соответственно вкусам постоянных клиентов, о чем в тетрадях имелись соответствующие подробные записи. Значительная часть записей была сделана относительно недавно, хотя попадались и такие, которым было сто сорок лет; этот перечень составных частей любимых духов давно умерших женщин навевал меланхолию. Запись формул представляла собой сложную систему цифр и значков, разработанную Вайолетт Фоссиер, прапрапрабабушкой Джолетты, той самой, которая в давние времена создала «Фоссиерс Ройял Парфюмс» сразу после окончания Гражданской войны.

Джолетта осмотрела полки с тетрадями и сердито нахмурилась, отчего между бровями у нее обозначилась едва заметная складочка. Там царил ужасный беспорядок; старые тетради со смятыми и загнутыми страницами кипами громоздились на полках вперемежку с новыми без всякой системы.

Это определенно было делом рук ее тети Эстеллы Клементе, старшей дочери Мими и сестры матери Джолетты. Она уже побывала в магазине вместе с Натали и перерыла полки в поисках ценной формулы духов, известных под названием «Ле жардин де кор», что означает «сад во внутреннем дворе». Эти духи были самым старым продуктом фирмы и приносили ей более половины годового дохода. По семейному преданию, «Ле жардин де кор» под другим названием являлись любимыми духами французской императрицы Евгении в годы Второй республики. Согласно ему Евгения получила духи от бывшей служанки императрицы Жозефины, забравшей их после смерти своей госпожи. Жозефине же, в свою очередь, они достались от самого Наполеона Бонапарта, известного своим пристрастием к благовониям. Предполагалось, что Наполеон обнаружил эти духи во время похода в Египет и они ему очень понравились; ему рассказали, будто это те самые духи, которыми Клеопатра приворожила Марка Антония, те, что были привезены ей из восточных пустынь, где в древние времена ими пользовались жрицы богини Луны.